Однажды я переходила дорогу, и какой-то старый хрыч шел мне навстречу по переходу. Я читала сообщение с работы, а он на меня наехал, мол, хули ты в телефон залипаешь! Но я в общем-то шла и спокойно лавировала между людьми и никого, особенно его самого, не задела ни разу.
Я, понятное дело, подохуела, мне такой поворот не понравился. И я развернулась, и как взрослая и независимая, показала ему язык!
Чего я не ожидала, так это того, что он тоже развернётся и двинется вслед за мной. Тут я, конечно, струхнула и ускорила шаг, а там и вовсе перешла на бег. К счастью, я шла на работу в кофейню и залетела внутрь с криками: "Прячьте меня, щас отпиздят!" Ловко влетела за бар и села на корточки, чтоб меня со входа не видно было. Коллеги, естественно, тоже подохуели, и мне пришлось, задыхаясь от смеха пересказывать им ситуацию.
И вдруг входит он! Ну мужик этот. Рыщет глазами (как мне потом говорят), а меня не видит. С ним поздоровались, как это у нас принято, предложили напиток. Но он вышел. И ещё полчаса ходил туда-сюда, ожидая, когда я по неосторожности выйду. И даже уходя восвояси, он ещё долго оборачивался, а я ещё долго подссыкала выйти.

Одной из тёплых и утешающих вещей за эти два месяца были онлайн-концерты Екатерины Гопенко из "Немного нервно", а ещё эфиры, в которых пела свои песни Кай. Запись первого сохранилась, и я иногда люблю по утрам просыпаться под песню про Марка, и, как ни странно, "Поминальную". Кай тогда сказала, что умеет светло и нежно говорить о смерти, и это чистая правда. А песня прекрасная.

Я шёл по лесу, что был укутан утренним туманом по узкой тропинке, что почти заросла травой. А потом я посмотрел под ноги и тропинка стала черно-блестящей от вороньих перьев.
Они привели меня к тебе)
Твои волосы были вороньими перьями, а ты была невероятно высокой в фиалково-серебряном платье.
Ты стояла спиной ко мне, а перед тобой было лазурное море. И ты сказала:
- Ну давай ещё раз скажи, что ты ни разу не был на море.-А потом ты развернулась и рассмеялась. - Ну хорошо, можешь не говорить, но вообще это не повод уходить от разговора, если тебе нечего ответить.

И как это бывает во снах. Я увидел нас со стороны. Ты стояла напротив волка, к носу которого прилипло воронье перо. Ты щелкнула меня по носу и почесала за ухом.
- Ну знаешь во всех твоих обличиях по-настоящему красивы только эти хитрые карие глаза с этой едва уловимой зеленью.
Я лизнул твою руку и ты такая:
-Не-не-не. Я так псиной буду пахнуть, давай без этого. Вот как научишься с этими своими фокусами управлять запахами, тогда и можешь попробовать.Я велосипеды притащила, ты в курсе?

Я попытался что-то ответить, но получилось какое хрипение. А потом я начал меняться в размерах и стал выше верхушек деревьев.
- Не вздумай меня лизнуть, Фенрир ты недоделанный.
- Хочешь прокатиться? - вдруг смог сказать я. Ты на секунду задумалась.

А потом знаешь это ощущение полёта во сне? Я прыгал над лесом, а ты сидела у меня на загривке.
- Жаль, что я не могу быть таким вне сна. - сказал я
- Забей. Будь собой.

Мне что-то ещё снилось, но я каким-то образом ебнулся с дивана и от этого проснулся.

пишу это из тренажёрного. не выдержал.
наверное, это будет чуть ли не единственное мотивирующее послание, непривычное, "странное". я стал заложником образа, сросся с ним, сплелся воедино, боясь выглядеть не похожим на него, томного, самодовольного, несчастного эгоиста, живущего прошлыми страданиями. отчасти, оно так и есть. я борюсь с ошметками, опухолями от той боли, ползущей кротовьми путями по телу, шипящей посреди ночи.

если вы покинуты, растеряны, брошены, опечалены – позвольте себе это. я терпел адскую боль, изнурял себя до полного выгорания, чтобы доказать другим, теням безумно иррационального мира, что я могу, что я не хуже.

на первом приеме психиатр мне рассказывала про загнанную лошадь, которую не хотелось бы пристреливать.

с того момента я усвоил несколько очевидных истин:
– я не могу быть совершенным во всем
– мне похуй на остальных
– я забочусь о себе (не доламываю пальцы на тренировках, не ущемляю себя во всем и всегда, если не могу, значит не могу, все)

пойду съем пончик.

Хочется, конечно, внезапно оказаться на какой-нибудь чеховской даче в лесу, с деревянными ставнями и каменным балконом, засыпанным опавшими листьями. Сидеть в плетеном кресле, закутавшись в шаль, разглядывать шиповник у крыльца и пить чай с вареньем из самовара.

А вы тоже называете своего питомца как угодно, но только не предоставленной ему (вами же) кличкой? Казалось бы, назвала я свою собаку Зефиром. Зефиром его зовут все, кроме меня. У меня это Булка, Пирожок, Кренделёк (до других хлебобулочных изделий моя Фантазия пока не дошла, молитесь, чтобы ей и в дальнейшем было слишком наспать), Малыш, Кто-у-нас-такой-славный(хороший, милый)-мальчик, Пёса, Сяка (это, между прочим, началось с моей племянницы, которая так называет любую собаку, не виноватая я, оно само пришло) и некоторые слова, которые вроде должны восприниматься как гнев хозяина, но воспринимается только скромным повиливанием хвостиком и умильно-придурковатым взглядом преданных глаз.

Самые простые эмоции - это злость и страх. Когда ты позволяешь им управлять собой, то лишаешь себя возможности заглянуть за удивительный горизонт того, что ждёт тебя дальше. Отвечая агрессией на агрессию, ты никогда не выйдешь за рамки своего восприятия и будешь постоянно кормить других частью себя. Вечно прикрываясь своими страхами, ты никогда не позволишь себе быть свободным.

Но когда ты запрещаешь себе чувствовать и то, и другое, то отрицаешь себя. Человек, который заставляет себя улыбаться, когда хочется проломить черепом стену, забывает о том, что способен творить миры.

Будь наблюдателем. Прочувствуй свои эмоции от начала и до конца. Осознай, как они появляются, достигают пика и угасают. Преврати их в своих союзников. Позволь им научить тебя чему-то новому.

И ты поймёшь, что чёрного и белого не существует.

Заваришь чай в желтой чашке – и станешь удачливым безмерно, перестанешь бояться огня и тигров, и не будут тревожить тебя вулканы и чужое резкое «нет».

Заваришь в зеленой – и приручишь сон, и узнаешь что он на самом деле ребенок, который хочет, чтобы ему уделяли побольше времени. Построит, например, из конструктора город – и зовет тебя, чтобы вместе по нему гулять, а ты кофе пьешь, вот дурак же.

Сделаешь чай в чашке прозрачной с цветным рисунком – не будет равных тебе в умении сочинять у костра сказки. И каждый, кто их услышит – станет улыбчивым и красивым, и будет раздаривать пуговицы прохожим и ветру.

Приготовишь в синей – и научишься слышать песни русалок, и понимать их, будешь знать, где водится самая большая рыба, и где спрятаны подводные сокровища. Только перед тем как пить чай из этой чашки – научись как следует плавать.

Заваришь в черной – и всю жизнь тебе путешествовать и понимать любой язык – в том числе птичий, кошачий, цветочный! Только при таком раскладе окажется, что в лесу интереснее чем в большом городе, так что ты подумай хорошенько, перед тем как делать глоток.

А если приготовишь чай в белой– начинай отсчет. С этого дня тебе выпить 284 чашки, каждую – в другом городе, а в день, когда будешь пить 285 – станешь самым счастливым отсюда и до конца Вселенной, и уж это будет навсегда, что бы не случилось. ©

Мне плохо, но у меня нет и тени сомнений, что я вывезу